принтер так неприятно выжевывает страницы, а они пахнут нашатырем. жалко, у меня не бесшумный принтер, который бы выблевывал мне листочки со стихами, с книжками.
а я не страдаю. то, что я делаю, не называется страданием. я почти уверена. я могу убеждать себя сколько угодно, что страдаю и люблю. но я не уверена, что это так. я редко плачу и улыбаюсь, когда <...>. и улыбка сама расплывается на лице, бесшумно, как идеальный принтер.
у меня мурашки бегают даже по голове. мне нравятся мурашки, очень нравятся, но они так часто появляются.. наверное, от холода, внутри мне так холодно. даже когда я одеваю горчичного цвета кофту, такого теплого красивого цвета, горчичного, мне даже тогда становится холодно. и еще постоянно фиолетевают руки и давно не потели ладони.
иногда мне нравится представлять, что я умираю. это нехорошо, но почему-то нравится. когда я еду в маршрутке на переднем сидении у окна, на повортах я сразу же представляю, как дверь открывается и я вываливаюсь со всеми своими пакетами и сумками прямо на обочину. мне становится очень страшно, но я и не думаю держаться за сидение, а только сильнее вжимаюсь в пол.
я прячусь. когда мне страшно - я прячусь. наверное, изнутри моя улыбка очень большая, потому что я умещаюсь за ней полностью. прячусь и рассматриваю из-за небольшой щелочки между зубов <...>.
да и просто мне нравится "ломать комедию"; родители часто говорили так мне в детстве. а я не комедию, я трагедию ломаю. у драмы может объявиться счастливый конец, а у трагедий - нет.
потому что в таких дурацких историях конца попросту нет.
представляю себя, спрятавщуюся за собственные зубы посреди коридора, и плачу.