все, что я хотела бы, наверное, рассказать диевой или кому-то еще по-старому близкому (здесь предложение обрывается, я не знаю, какой конец ему придумать).
и о том, где они все, где эти вменяемые добрые и просто
то предложение тоже ничем хорошим не закончится. ей-Богу, уже неделю я все очень сильно хочу, пытаюсь и никак не примусь написать. день, наверное, такой: предложениям просто не суждено закончиться. мыслей вроде бы так много, они такие простые, вопросительные, а мне очень тяжело написать, о чем они. не понимаю толком, почему.
и тот четверг, я смотрю мухтара в зале и плачу, плачу, плачу, так откровено и безнадежно. никакой злости или обиды, я просто не могу никак понять, почему именно так. почему я сегодня плачу, не хочу с папой пить пиво или есть мороженое, не хочу с подружкой идти в кафе. этого никто не понимает, ни мама, ни папа, ни крестные и даже т. нина не понимает. и даже я сама не разберусь. могу только заявить, что это, пожалуй, был самый трудный день за все мои семнадцать.
и почему я такая.. несамодостаточная (Господи, какое жуткое слово повторял д. Витя, такое же лысое, как он сам, но единственное правильное). какая же я все-таки.. не такая, как нужно
может быть, я слишком много говорю о себе? я.. я, знаете, я бы с таким (!) удовольствием написала о ком-то еще. но вы же понимаете. я сейчас пишу так же, как даша писала записки в своем телефоне. и пальцы омерзительно чем-то пахнут, я спать, пожалуй, пойду. я не могу так. мне уже давно не плохо, мне именно так, как отвечают на вопрос "как дела" маловажным людям. мне именно так, какой бы правдой это ни было. это мое состяние, конечно, мало что меняет в.. но "она куриал сигареты, я работал в магазине"